Афиша на сегодня

[• alexey]

Село Можарки (Янтиковского района) - информация в справочнике

[• Рассин]

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

1989 год, в огороде у бабушки.

Сообщение отредактировал Рассин - May 7 2023, 23:21

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

Слева бабушка Александра, в центре прабабушка Агриппина с внучкой Александрой, справа Владимир - брат бабушкиного мужа Алексея. 1947 год.

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

Бабушка Александра часто вспоминала жизнь на Большой улице в селе Можарки. Вот, что она рассказала о своей маме Агриппине (тёте Груне) - моей прабабушке. Все знали её как сердобольную и приветливую крестьянку. Часто у неё в избе по нескольку месяцев жили бедные постояльцы, оказавшиеся без крова.
Паша Дёмина родила в доме Агриппины дочь Шуру. Жила ещё Дуня Маленькая и Маняша с дочерью Фёклой, родившей там ребёнка. Потом Фёкла вышла замуж. Жила Пелагея с дочерью Марфутой. У дочери болело лицо, и Агриппина вылечила её мазью собственного рецепта. После ареста священника Белокриницкой иерархии, отца Сергия Баданова, его жена и дети также нашли приют в доме прабабушки. Агриппина с детьми Николаем и Александрой (моя бабушка) в это время уехали на Урал в город Надежинск. Пожив некоторое время в доме прабабушки, семья отца Сергия переехала в деревню под Канашом. После возвращения в Можарки семья прабабушки открыла на дому пекарню. В 70-80-х годах прошлого столетия некоторые пожилые женщины ещё помнили вкусные, мягкие, душистые сушки, выпекаемые под руководством Агриппины в обычной русской печи.

[• Рассин]

У бабушки был двоюродный брат Рамон, некоторое время проживавший со своей мамой в избе тёти Груни (мама бабушки). Бабушка рассказывала: «Рамон - ростом невысокий, но подвижный. Чудной был, смешной. Стишки девкам сочинял, смешил их. После отъезда из Можарок пошёл работать учителем, преподавал в школе математику и физкультуру. Во время Великой Отечественной войны воевал в звании лейтенанта. Однажды прислал письмо: «Служба моя идёт хорошо, а болезнь моя продолжается. Но лечат, стараются. Надеюсь, вылечат.»
Родной брат бабушки Николай тоже был ловким.
Бабушка вспоминала: «Умел ходить на руках, мог долго стоять на голове. Однажды к нему пришли две девушки Дуся и Устья. Они были напудрены, накрашены, нарумянены. Николай вынес им пива прямо посередь улицы и сказал:
- Если не выпьете, я вам умою лицо пивом.
Девчата не выпили, и Николай их умыл.
Я ему говорю:
- Они больше к тебе никогда не придут.
- Ещё быстрее прибегут, - ответил Николай.
И действительно, на следующий день Устья и Дуся были у дома Николая ещё раньше.»
Дуся потом вышла замуж за Николая. У них родилась дочь Лёля.
Ранее я написал, что бабушка с мамой и братом уехали в Надежинск. Это было в 1939 году. Сняли дом на улице Речников. Николай устроился на литейный завод модельщиком, Александра (моя бабушка) делала снаряды на военном заводе. Гильзы снарядов были тяжёлыми. В первый рабочий день Александра нагрузила на себя шесть штук (весом сто килограммов) и потащила к станку. Один стакан упал на ногу. Пришлось обратиться в больницу. В следующий раз бабушка таскала по четыре стакана. Платили хорошо. С первой зарплаты купила себе шапку, пальто, сапожки.

[• Рассин]

Однажды в тёплый летний вечер, в Можарках, примерно в конце 70-х годов (мне тогда было двенадцать лет), я пошёл «ко стаду» встречать бабушкину корову. Дошёл до фельдшерского пункта (самый первый, кирпичный) и вдруг услышал из какого-то дома мелодичные звуки. Ноги понесли меня в направлении чарующей музыки, и я оказался у милого домика с резными синими наличниками. Около загородки лежали брёвна. Я взобрался на них и украдкой заглянул в окно. Конечно, заглядывать в чужие окна … В общем, никогда так раньше не поступал. И что я вижу? Посреди избы на стуле сидит ни много ни мало фея из какой-то сказки и играет на аккордеоне (такие я видел в музыкальном магазине Чебоксар). Как заворожённый, смотрю на девичье сосредоточенное лицо, ниспадающие волосы, окутанные какой-то дымкой в лучах заходящего солнца. Из оцепенения меня вывело мычание коровы, подошедшей к воротам. Скрипнула калитка. Я успел быстро пригнуться к брёвнам перед тем, как вышел хозяин и запустил корову на двор. По пыльной дороге мимо меня протопала копытами бабушкина Жданка (кличка коровы), но мне было не до неё, я всё не уходил и чего-то ждал. Льющаяся музыка, словно чистый ручей, перетекала через меня, завораживала, манила в необъятные дали. Вот уже слышно, как со двора доносится ласковый успокаивающий голос женщины, привязывающей корову для дойки. Дзынь, дзынь! - звуки молочных струй бьются о дно жестяного ведра. Ещё чуть-чуть - и кто-то выйдет, поведёт пасти бурёнку в ближний или дальний овраг. Покраснев от мысли, что меня могут застукать, бегу домой. Бабушке я ничего не стал рассказывать, иначе бы она сделала мне выговор, но как-то невзначай спросил:
- Бабань! Чей дом идёт после Зубовых? Оттуда иногда доносятся звуки музыки.
- Лысовых! - ответила бабушка.
Почему мне вспоминается этот случай спустя сорок с лишним лет? Детские впечатления — самые сильные, чистые — остаются в сердце навсегда.
Эта история имеет очень интересное, я бы сказал неожиданное продолжение. Оказалось, у меня на странице в ВК в друзьях есть Валентина Голованова, которая прислала мне сообщение, что она и есть та самая девушка из моего рассказа. Сейчас она преуспевающий специалист в Life коучинге, сумевшая построить свою карьеру.

Сообщение отредактировал Рассин - Aug 25 2023, 21:13

[• Рассин]

На Большой улице до 60-х годов стояло несколько деревянных домов. Начинались они напротив молитвенного дома, рядом с оврагом (пруда тогда не было), где заканчивается Моленная улица. До перекрёстка жила семья тёть Насти Никитиной (Жидковой) с дочерьми Ниной, Галей и сыном. У них был старинный патефон с ручкой. Когда его заводили, моя мама (ей было не более шести лет) начинала плясать. Соседи смотрели, хлопали в ладоши и пророчили ей будущее артистки. Потом шёл дом моей прабабушки Агрофены Хозиловой с дочерью Александрой и внучками Шурой и Надей (моей мамой). У дома в три окна стоял бревенчатый амбар. Сначала окна дома смотрели на улицу. Агрофена наняла плотников и они повернули избу нв 90 градусов, окнами перпендикулярно Большой улице. За Хозиловыми шли Маланьины: бабушка Маланья с дочерью Дуняшой и её дочерью Галей (Поляковой). У Маланьи сначала был саманный домик, который затем перестроили в сарай. Рядом поставили крошечную деревянную домушку с подтопкой, одной кроватью и столом. После них располагался молитвенный дом монахини - матушки Евлампии. Староверы Белокриницкой иерархии приходили к ней на моление. После революции собирались тайно, а во время Великой Отечественной войны и чуть позже (до правления Хрущёва) можно было собираться открыто. Моя тётя Александра (нянь Шура) вместе с сестрой Надей и бабушкой Агрофеной ходили туда, и во время моления Шура и Надя стояли со свечой на скамейке. Надя пошла в начальную школу, а когда научилась грамоте, писала под диктовку матушки письма староверам в Павлов Посад. Матушкин дом сгорел вместе с монашкой примерно в 1959-м году. Религиозная жизнь в селе почти прекратилась до прихода к власти Михаила Горбачёва.Чуть ниже стоял дом тёть Нюры Карымовой (у неё было прозвище Карымиха, а настоящая фамилия - Белянина). Жила она с двумя сыновьями (одного звали Николаем), дочерью Ниной. В следующей избе жила семья Родиных. Ниже по улице проживала семья Байгуловых. Между Байгуловыми и Родиными был прогал.
В предпоследнем доме, перед оврагом (сейчас там ещё один пруд), жила семья с мальчиком и его тётей, инвалидом. Про последний дом сведения не раздобыл.
Избы на овражной стороне были деревянными и одна саманная (из сена с глиной). На Большой улице все жили дружно. Дети могли зайти в любую избу и их обязательно чем-то угощали: лепёшкой, пшенником, пирожками - проженцами, лапшевниками. На сегодняшний день ни один из перечисленных домов не сохранился.

Сообщение отредактировал Рассин - Sep 15 2023, 07:22

[• Рассин]

Внучка староверского священника Белокриницкой иерархии отца Сергия Баданова жила в микрорайоне Рябинка на одной с нами площадке. Однажды она пришла к нам и принесла листок с именами и фамилиями своих родственников. Вот этот список:
Баданов Сергей Романович - 1882 г.р., репрессирован в 1938 году как служитель культа. Умер в тюрьме на Урале от дизентерии. Реабилитирован в 1990-м году (список реабилитированных был напечатан в газете «Советская Чувашия»).
Баданова Агрепина Ипифановна - 1882 г.р.
Дети 13 чел.:
Павел - 1901 г.р.
Анна - 1904 г.р.
Василий - 1906 г.р.
Иван - 1914 г.р.
Евдокия - 1916 г.р.
Лидия - 1918 г.р.
Антонина - 1920 г.р.
Ольга - 1927 г.р.
Имена остальных детей (1906 г.р., 1922 г.р, 1924 г.р.) отца Сергия она не вспомнила.

[• Рассин]

Повторно привожу здесь рассказ о православном священнике Сергие Баданове:
Родился он в селе Можарки в 1872 году и служил там, пока разрешала советская власть. Матушку его звали Агриппина Епифановна. Она родила батюшке много детей, из которых некоторые умерли в младенчестве, а трое погибли на войне 1941-1945 гг.
Моя бабушка, Александра, помнила, как проходило в 1923 году крещение её двух братьев. Она, четырехлетняя девочка, носила младенцев вокруг купели. Радостные воспоминания от встречи с отцом Сергием остались на всю жизнь. Когда Александра бросила начальную школу, проучившись там два с половиной года, отец Сергий пришел к её матери и просил о возвращении девочки в школу.
Батюшка был вежливым, ко всем относился одинаково хорошо. Всю жизнь свою проводил в трудах: служил в церкви, хлеб сеял и жал, воду с речки носил.
В двадцатых годах прошлого столетия гонения на Православную Церковь стали усиливаться. Закрывались храмы, иконы сжигали и делали из них «мостки», пешеходные дорожки. В церкви, где служил отец Сергий, стали показывать кино, позже там устроили склад зерна. Самого священника заключили в тюрьму города Цивильск, а затем в 1941 году этапировали на Урал, где он скончался от дизентерии в 1942 году. Сокамерники рассказывали, что в цивильской тюрьме батюшка подвергался жестоким избиениям. А когда его, израненного, приволакивали в камеру и кидали на бетонный пол, отец Сергий говорил:
- Пусть убьют, но от веры не отрекусь.
В 1990-м году отца Сергия Романовича Баданова реабилитировали.
В Можарках о батюшке вспоминают с любовью, молятся за него и просят для себя его святых молитв.
Отче Сергие, моли Бога о нас!

Присоединённые эскизы

[• Рассин]

Двоюродный брат Агриппины (прабабушка) , дядя моей бабушки, Лукоян был пастухом. Его жену звали Васюня. Как-то зимой Лукоян напился допьяна и упал на дороге. Мимо шли мужики, подобрали его. Принесли к дому, постучали в дверь и говорят:
- Васюня, мы твоего мужика привели. Забирай!
Васюня ответила:
- Не пущу его, пусть идёт куда хочет.
Мужики положили его в сугроб около дома, где он замёрз ночью. Утром жена вышла на улицу и увидела мёртвого мужа. Зарыдала она, раскаялась. Но было поздно. С тех пор взяла на себя обет не есть мяса. Прожила она больше ста лет в покаянии и молитве. Отмолила ли грех? Не нам судить.

[• Рассин]

В 1995-м году я поехал на Новый Год и Рождество в Можарки. Большая часть села находится в низине, и от этого температура зимой здесь ниже на 3-4 градуса. Захожу в избу и вижу снующего по избе поросёнка. В одном из углов навалена картошка, на полу рассыпана солома. Бабушка с радостью встречает меня, предлагает посидеть, отдохнуть с дороги. Какой уж тут посидеть! Необходимо сделать для поросёнка загородку. Для этой цели передвинул старый, тяжёлый, покрашенный выцветшей коричневой краской тётин шифоньер (покупала в приданое). Другую сторону попытался закрыть железной кроватью. Не заметил, что установил шифоньер на прогибающуюся половицу. Поросёнок не захотел находиться в заточении и стал методично обнюхивать рылом заградительный шкаф. Я переключился на перекладывание картошки, а бабушка растапливала подтопку. Поросёнок подозрительно затих. И только я обернулся в его сторону, как тот разбежался и со всей силы врезался в шифоньер, который с грохотом рухнул на пол. Бабушку спасло то, что она ставила алюминиевую кастрюлю на чугунную печную плиту. Решили выдворить поросёнка в сарай.
В заботах и делах прошёл праздник Нового Года. Наступил Сочельник. Бабушка с утра 6 января постилась и ничего не ела до Рождественской звезды.
- Тебе не тяжело поститься с больным желудком? - спросил я.
- Тяжело, но буду терпеть, пока звезда не взойдёт, - ответила бабаня.
Наступил вечер, и я лёг спать на ту самую кровать, из которой делал ограждение. Около полуночи что-то заставило меня проснуться. На фоне сумеречного заиндевевшего окна я увидел силуэт бабушки. Она тщетно всматривалась в черноту зимнего неба.
- Бабань, ты звезду ждёшь?
- Да, но не зажигается почему-то.
Мне жалко бабушку. У неё плохое зрение, и вряд ли она что-то увидит. Прошу бабушку:
- Можно мне посмотреть, вдруг я замечу? Если найду, позову тебя.
- Посмотри, - с надеждой просит бабушка.
Сажусь на табуретку с шалью на сиденье (бабушка покрыла, чтобы я не замёрз) и начинаю смотреть. В это Рождество детская бабушкина вера в чудо передалась мне. Недолго пришлось мне ждать. Вдруг на небе зажглась яркая звезда - больше и ярче, чем все остальные. Я позвал бабушку:
- Бабань, смотри, появилась звезда!
- Это она! - с радостью в голосе сказала бабушка.
Рождество, проведённое в Можарках, произвело на меня неизгладимое впечатление.

[• Рассин]

В 1973 году осенью я гостил в Можарках. Мне было не больше 5-ти лет. Вечером бабушке надо идти на ферму. Не хочу оставаться один на всю ночь, прошу бабушку:
- Возьми меня на работу, мне тоже хочется кормить поросят.
Бабушке соглашается. Она отрезает от белой буханки два прямоугольных куска, намазывает мёдом, заворачивает в газету и кладёт в карман ватной фуфайки (в Можарках говорили куфайка). Бутылку со сладкой водой, закупоренную газетой, - в другой карман. Идëм по Моленной и поворачиваем на Крупановку, мимо Чехловки. Посреди Крупановки через калитку выходим на тропинку к реке. Лениво течёт Ута, извиваясь по старому руслу (новое русло выкопали в 1980-м году). Раскидистые ивы сбрасывают ярко-жёлтые листья. На правом берегу видны покосившиеся кресты староверского кладбища. Я вспомнил про хлеб с мёдом:
- Бабань, можно мне съесть маленький кусочек. Я всё не буду кушать, оставлю на потом.
Она бережно достаёт лакомство и протягивает мне. Съедаю половину куска и с сожалением смотрю, как оставшаяся часть возвращается в карман фуфайки. Подходим к широкому деревянному мосту с высокими арками по бокам. Проезжают с грохотом телеги, запряжённые колхозными лошадьми. Изредка навстречу попадались грузовые автомобили ГАЗ-51, колёсные тракторы «Беларусь». Колхозники и колхозницы весело здороваются с бабушкой, глядят на меня и спрашивают:
- Это чей у тебя будет? Внук что ли? Не Надёнкин ли сын?
- Да! - гордо отвечает бабаня (на тот момент я был её единственным внуком).
Я боялся провалиться ногой между досками моста и торопился на берег. Мы направляемся к большому свинарнику.