а вот и первоисточник:
- Со встречей,- поспешно поддержал его Чонкин. Ударилось стекло о стекло. Иван опрокинул содержимое своего стакана и чуть не свалился со стула. У него сразу отшибло дыхание, словно кто-то двинул под ложечку кула- ком . Ничего не видя перед собой, он ткнул вилкой наугад в сковородку, оторвал кусок яичницы и, помогая другой ру- кой, запихал ее в рот, проглотил, обжигаясь, и только после этого выдохнул распиравший легкие воздух. Гладышев, опорожнивший свой стакан без труда, смотрел на Ивана с лукавой усмешкой. - Ну как, Ваня, самогоночка? - Первачок что надо,- похвалил Чонкин, вытирая ладонью проступившие слезы.- Аж дух зашибает. Гладышев все с той же усмешкой придвинул к себе плоскую консервную банку, бывшую у него вместо пепельницы, плес- нул в нее самогон и зажег спичку. Самогон вспыхнул синим неярким пламенем. - Видал? - Из хлеба или из свеклы?- поинтересовался Чонкин. - Из дерьма, Ваня, со сдержанной гордостью сказал Гладышев. Иван поперхнулся. - Это как же? спросил он, отодвигаясь от стола. - Рецепт, Ваня, очень простой,- охотно пояснил Глады- шев.- Берешь на кило дерьма кило сахару... Опрокинув табуретку, Чонкин бросился к выходу. На крыльце он едва не сшиб Афродиту с ребенком и в двух ша- гах от крыльца уперся лбом в бревенчатую стену избы. Его квало и выворачивало наизнанку. Следом за ним выбежал растерянный хозяин. Громко топая сапогами, сбежал он с крыльца. - Ваня, ты что? участливо спросил он, трогая Чонкина за плечо.- Это ж чистый самогон, Ваня. Ты же сам видел, как он горит. Иван что-то хотел ответить, но при упоминании о самогоне новые спазмы схватили желудок, и он едва успел расставить ноги пошире, чтобы не забрызгать ботинки. - О господи! с беспросветной тоской высказалась вдруг Афродита.- Еще одного дерьмом напоил, ирод проклятый, погибели на тебя нету. Тьфу на тебя! она смачно плюнула в сторону мужа. Он не обиделся.
|