отсюда Я Вам пишу... Вчера - звонила... Намедни посылала факс... Но и слезами крокодила Я не разжалобила Вас! Когда трясущейся рукою Я набирала СМС, Вы изменяли мне с другою, Пленённый широтой телес... Вы смылись не по-джентльменски В один прекрасный день и час... Недаром я бюстгалтер женский В кармане видела у Вас... Я Вас просила, вся на нервах, Назад ещё четыре дня - Хоть каплю совести храня, Отдайте, сволочь, двести евро, Что занимали у меня!... Но Вы в ответ лишь десять баксов, Что стырили из портмоне, Так неожиданно - по факсу! - Вчера в обед прислали мне... Я представляла Вас героем! В Вас совершенству был предел!... НО ВЫ - КОЗЁЛ... НАЙДУ - УРОЮ... Люблю...Целую... Таня Л...
Сообщение отредактировал dmita - Jul 15 2014, 10:31
Вот долг, который не платит грек. А вот — бюрократы, Которые требуют срочной оплаты Долга, который не платит грек.
А это — финансовые магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые требуют срочной оплаты Долга, который не платит грек.
А это — Европа (на фоне заката), Которую медленно доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые требуют срочной оплаты Долга, который не платит грек.
А это — масштабная Полная Попа, Которая грозно висит над Европой, Которую доят и доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые требуют срочной оплаты Долга, который не платит грек.
А это — укропы Тоскливо выглядывают из попы, Нависшей над тушкой старушки Европы, Которую доят и доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые ждут не дождутся оплаты Долга, который не платит грек.
А это — крымчане, Которых укропами быть приучали, Чтоб гордо смотреть на Европу из попы, Которая скоро накроет Европу, Которую доят и доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые ждут не дождутся оплаты Долга, который не платит грек.
А это — Россия, В которую долго крымчане просились, Которые дружно послали укропов, Которые тут же отправились в попу, Которая скоро накроет Европу, Которую доят и доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые ждут не дождутся оплаты Долга, который не платит грек.
А это — американец Обама Который Россию терзает упрямо, В которую Крым убежал от укропов, Которые смотрят печально из попы, Которая скоро накроет Европу, Которую доят и доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые ждут не дождутся оплаты Долга, который не платит грек.
А это — пакет разорительных санкций, Который придуман американцем, Который во сне раздирает Россию, За то, что крымчане в нее попросились И дружно послали поганых укропов, Которые мир покоряют из попы, Которая скоро накроет Европу, Которую доят и доят магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые ждут не дождутся оплаты Долга, который не платит грек.
А это — сиртаки, народные танцы, Которые пляшутся после санкций, Которыми бредили американцы, Которые в мыслях порвали Россию, В которую долго крымчане просились, Которые дружно послали укропов, Которые тут же устроились в попе, Которая скоро настанет Европе, Которую выдоили магнаты, Которым прислуживают бюрократы, Которые ждут не дождутся оплаты Долга, который не платит грек.
Я — часть потерянного поколения И я отказываюсь верить, что Я могу изменить этот мир. Я понимаю, возможно, это шокирует вас, но «Счастье уже внутри тебя» — Это ложь, на самом деле. Деньги сделают меня счастливым И в тридцать лет я расскажу своему ребенку, что Он — не самая важная вещь в моей жизни. Мой босс будет знать, что Мои принципы: Работа Важнее, чем Семья Послушайте: С давних пор Люди живут семьями Но сейчас Общество никогда не будет таким, как прежде Эксперты говорят мне Через тридцать лет я буду праздновать десятилетие моего развода. Я не верю, что Я буду жить в стране, которую сам создам. В будущем Уничтожение природы станет нормой. Никто не верит, что Мы сохраним нашу прекрасную планету. И конечно Мое поколение уже потеряно. Глупо полагать, что Есть надежда.
С лицом измученным и серым, На белой, смятой простыне, Как жертва бешеной холеры, Лежит коленками к стене, Протяжно стонет как при родах, Трясется градусник в руках, Вся скорбь еврейского народа Застыла в суженных зрачках, По волевому подбородку Струится пенная слюна, Он шепчет жалобно и робко: "Как ты с детьми теперь одна???" В квартире стихли разговоры, Ночник горит едва-едва, Темно... опущены все шторы… У мужа тридцать семь и два.
Овечкам от Волков совсем житья не стало, И до того, что, наконец, Правительство зверей благие меры взяло Вступиться в спасенье Овец,— И учрежден Совет на сей конец. Большая часть в нем, правда, были Волки; Но не о всех Волках ведь злые толки. Видали и таких Волков, и многократ.— Примеры эти не забыты,— Которые ходили близко стад Смирнехонько — когда бывали сыты. Так почему ж Волкам в Совете и не быть? Хоть надобно Овец оборонить, Но и Волков не вовсе ж притеснить. Вот заседание в глухом лесу открыли; Судили, думали, рядили И, наконец, придумали закон. Вот вам от слова в слово он: «Как скоро Волк у стада забуянит, И обижать он Овцу станет, То Волка тут властна Овца, Не разбираючи лица, Схватить за шиворот и в суд тотчас представить, В соседний лес иль в бор». В законе нечего прибавить, ни убавить. Да только я видал: до этих пор, — Хоть говорят, Волкам и не спускают,— Что будь Овца ответчик иль истец, А только Волки все-таки Овец В леса таскают.